На дне самого глубокого и недоступного горного ущелья, там, где еще ни разу не ступала нога человека и где она вряд ли когда-нибудь ступит, стоит дом. Совсем небольшой одноэтажный каменный домик. Хозяин, а точнее хозяйка этого жилища, построила его много, очень много лет назад в надежде на то, что время от времени, когда усталость будет одолевать ее, она будет приходить сюда и проводить в доме часы своего отдыха. И действительно, в те далекие времена она еще могла себе позволить такую роскошь, как сон.
Давно это было. Еще когда Коты и Вороны умели разговаривать. Вы думаете, что такого времени никогда не было? Они и сейчас прекрасно нас понимают, и, возможно, они бы что-нибудь отвечали нам, если бы много лет назад на опушке одного из лесов не встретились двое знакомых – один молодой Котенок и один молодой Ворон...
Если бы у Коли и Оли спросили в тот день: «Какой самый короткий месяц в году?» – они бы не задумываясь ответили: «Медовый». Только через четыре месяца после его начала, когда у Оли наконец впервые возникла потребность в платье (во всяком случае, в выходном), они с Колей вышли из своей комнаты в общежитии, держа в руках отрез крепдешина, купленный молодым на свадьбу в складчину всеми студентами и преподавателями родного техникума, и направились к дамскому портному Перельмутеру.
Я живу в Подмосковье километрах в пятнадцати от Москвы. Это небольшой городок, постепенно переходящий в другой небольшой городок, а уже затем в большую Москву. Жизнь у меня тихая, размеренная, у меня есть девушка, квартира, машина, зарплата меня устраивает. Вообще, я раньше скептически относился ко всему паранормальному и тому, что «за гранью». Нет, я как бы верил в то, что в глухих лесах России, в пещерах под древними гребнями и горами, в глубине озер водится что-то. Мистическое. Старое. А вот в городах, в цивилизации им места нет. Города безумны, они сами порождают своих демонов. У нас есть маньяки и психопаты. Этого ли не достаточно?
Пенсию, которые многие ждут, как возможное начало новой жизни, Иван не ждал. Прекрасно понимая, что в его жизни уже ничего не будет лучше того времени, когда он мог сутками напролет сидеть в засаде, неделю отмечать приезд брата, всю ночь веселиться с красотками из подшефного дамского салона красоты. Ни на что уже не хватит ни сил, ни желания.
Отдавая себе отчет в том, что не является ни охотником, ни рыболовом, Иван ждал пенсию, как самый настоящий конец своей жизни.
Временами ему казалось, что он просто тихо умрёт на следующий же день, как ему скажут "спасибо", вручат грамоту за подписью министра и подарят именной утюг.
Кто-то очень умный сказал: - «Вежливость – это самый легкий способ существования»
С тех пор, как я услышал эту фразу, каждый божий день убеждаюсь в ее правоте, вот и вчера:
Стоял я в «Ашане» у газетного стеллажа, листал журнальчики и краем глаза наблюдал, как супружеская пара в соседнем отделе пыталась снять с верхней полки коробку с каким-то термосом. Внизу все коробки были, либо открыты, либо примяты, а там, на недосягаемой высоте, стояли ровненькие и новенькие, стояли и манили, даже обидно.
В далёкие-далёкие времена, когда я была юна, прекрасна и невинна... Хотя кого я обманываю.
В далёкие-далёкие времена, когда сиськи мои не свисали из-под рубашки снизу, а морщины на шее ещё не создали отдельную вселенную, я повстречала Мужчину мечты.
Мужчина был красив, как юный бог, очешуительно богат и обладал членом, занявшим первое место на конкурсе железнодорожных свай. Но это был мужчина какой-то чужой мечты, и мне он не попадался.
- Михаил. Можно просто Миша, - представился Сергеев. Лицом к лицу мы виделись впервые.
Помню, каким он был год назад: не красавец, конечно, но хоть на человека был похож. Теперь многое изменилось. Время, проведённое за решёткой, ему на пользу не пошло. Щёки впали, плечи ссутулились, костяшки на пальцах сбились. А, самое главное, глаза. Искорка в них, что ли, погасла.
Мы сели за стол. Конвоир косо поглядывал нас – его присутствие было обязательным, иначе мне не удалось бы поговорить с Сергеевым. А поговорить было о чём.
Елена вышла из машины, в которой сидел мент, водитель и еще одна дама преклонных лет, работающая в соц. службе.
- Добрый день – поздоровалась она с женщиной средних лет в изношенной фуфайке, трениках, голошах на босу ногу и косынке, повязанной как бандана, на макушке которой виднелся знак анархии.
- Добрый – щурясь промямлила «анархистка»
- Вы не знаете, где тут дом Ромашиных или Ромашевых? – и Елена полезла в папку, чтобы посмотреть фамилию. Вот, нашла... Ромашевы. – убирая в папку бумагу, уточнила она
- Девушка, тут все Ромашевы. Кто именно вам нужен? – и женщина, подняв руку, как Ленин, указала в сторону домов, стоящих по бокам проселочной дороги. Только в отличии от вождя, который указывал в идеалистическое будущее, деревенская баба указала в сторону российской реальности. А реальность - это полумёртвая деревня, состоящая из покосившихся домов, где живут остатки Ромашевых.
- Деревня то Ромашево, вот и мы тут все Ромашевы – уточнила женщина, почесывая свою филейную часть.
Полгода я нежился в квартире один, выбив пять грехов из семи возможных.
Но потом расцвёл кухонный кактус.
Сначала он мне нравился. Если бы я был дворянином, он был бы на моём фамильном гербе. Как символ того, что я почти не пью и болезненно реагирую на излишнее любопытство к своей персоне. Но однажды этот брутальный ёж кинул вверх зелёную стрелку ростка, который завершился чем-то ромашкообразным цвета фукси. Внутри цветка, на круглом мохнатом пуфе сидела маленькая женщина лет сорока.
